Под стягом Габсбургской империи - Страница 39

Но, в конце концов, он её законный муж; а если разразится громкий скандал? Одного офицера суд чести уволил с военной службы после того, как тот вмешался в подобный конфликт, и муж положил руку на саблю, тем самым обязывая офицера немедленно убить наглеца (что у него как раз и не получилось), дабы смыть оскорбление, нанесенное офицерскому корпусу. Я в отчаянии огляделся по сторонам.

Срочно найти полицейского. Но не успел я пошевелиться, как подъехал фиакр, и Грбич затолкал Божену на заднее сиденье. Я закричал ей вслед, но дверь закрылась, и фиакр уехал. Чувствуя себя еще более ничтожным и бесполезным, чем когда-либо в жизни, я вернулся в отель, аккурат когда колокола собора и всех церквей города принялись отбивать полночь. Министр финансов Леон Риттер фон Билински забрался на стол и поднял бокал.

— Дамы и господа, дорогие австрийские поляки, давайте выпьем за то, чтобы новый год принёс мир и процветание каждому из нас, нашей дорогой польской родине, любимому императору и всем подданным нашей монархии. Дамы и господа, поприветствуем 1914 год.

Глава шестая

Дунайская флотилия

После того как в канун Нового года пани Божену внезапно похитил муж, меня ненадолго охватило уныние. Мало того, что я чувствовал себя неполноценным, поскольку не сумел вмешаться, мне ее не хватало.

Потому что даже несмотря на то, что она была весьма утомительна, её великодушие и энтузиазм более чем компенсировали частые периоды, когда она становилась несносной. Но получилось так, что у меня не оказалось времени погоревать о её отсутствии, ведь в третью неделю января меня вызвали в департамент военно-морского флота в Военном министерстве на Цолльамтштрассе для прохождения медкомиссии.

Второго приглашения мне не требовалось: я добровольно стал моряком, а за прошедший год только дважды бороздил морские просторы. Теперь я почти полностью выздоровел, а сухопутная жизнь уже начала надоедать. Я снова мечтал о вздымающейся под ногами палубе, о далеких голубых водах Адриатики или, может, даже о водах еще более голубых и далеких, если смогу заполучить назначение на корабль, отправляющийся к чужим берегам.

Морская авиация быстро развивалась, так что, кто знает? Может, скоро для опытных пилотов откроются вакансии на корабле, отправляющемся в Китай или Вест-Индию? Пытаясь снять напряжение в пострадавшей ноге, в дни перед медкомиссией я увлекся поднятием тяжестей и энергичными долгими прогулками.

Я пройду эту медкомиссию или сдохну. Результаты меня огорчили, как я и опасался: только категория А3. Теперь-то я понимаю, что тогда еще и года не прошло с тех пор, как я находился на волоске от деревянной ноги, и это вовсе не плохой результат. Но это означало (так мне сказали), что в обозримом будущем я к полетам не вернусь.

— Ничего личного, Прохазка, — сказал мне офицер, ответственный за назначения, — но неожиданно у нас оказалось пилотов больше, чем самолетов, так что категорию здоровья для пилотов подняли до А2. А также стоит еще принять в расчет, что вы в прошлом году угробили одну из новейших машин. Да-да, я знаю, в том нет вашей вины, но выглядит так, будто вам не везет. В любом случае, приходите на медкомиссию через год, посмотрим, что можно сделать.

— А что сейчас?

Мой собеседник поправил очки и взглянул на стопки бумаг.

— Да-а-а... что сейчас... Похоже, сейчас есть должность только на борту вашего старого корабля «Эрцгерцог Альбрехт».

Сердце у меня в груди внезапно чуть не остановилось.

— Доложитесь капитану, скажем... 23 февраля. Это сверхштатное назначение, но пока вы там, мы подберем что-нибудь еще.

С тяжелым сердцем я собрал чемоданы, попрощался с тётей и отправился на Южный вокзал, чтобы сесть на поезд до Полы. В назначенную дату, точно в восемь утра, я поднялся на борт линейного корабля «Эрцгерцог Альбрехт», чтобы доложиться вахтенному офицеру.

Я никогда не считал возврат к старому легким или приятным делом. Кают-компания достаточно тепло меня поприветствовала, но были и такие, кто втихомолку посмеивался. В каждой тюрьме есть те, кто будет свистеть и улюлюкать, когда сбежавшего на свободу обратно ведут в кандалах через ворота.

Помнится, мой бывший сосед по каюте линиеншиффслейтенант Кажала-Пиотровский особенно злорадствовал. Что удивительно, ведь я всегда считал его довольно слабым и глупым, но в основном вполне достойным субъектом. За едой не могло обойтись без прозрачного намека на мое недавнее быстрое вхождение в высшее общество и столь же быстрое изгнание из него: «Да, полагаю, что в придворных кругах все держат свои ножи и вилки именно так,» - и другие подобного рода шутки. Я изо всех сил старался не обращать на него внимания.

Однако больше всего удивил Старик, линиеншиффскапитан Блазиус Ловранич фон Ловраница. Я с уверенностью ждал неприятностей от этого упрямого, старого и придирчивого командира, ведь его совет об аэропланах я проигнорировал, после чего вернулся с поврежденной ногой, поджав хвост, продемонстрировав тем самым свою глупость. В первый вечер моего возвращения в кают-компанию он обратился ко мне на глазах других офицеров своим рокочущим, пронзительным голосом.

— Ну, Прохазка, вернулись к нам опять, как я погляжу? После случившегося, очевидно, что полеты не для вас.

Я стиснул зубы. Это наверняка превратится в публичное колесование, медленное и методичное в руках умелого палача, с каждым поворотом железного колеса мастерски демонстрируемое восхищенной толпе.

— Покорнейше докладываю, герр командир, что полеты как раз для меня. Просто мне изменила удача.