Я обдумывал, как добраться до берега под покровом темноты, но чем больше размышлял об этом, тем менее привлекательной выглядела сама идея. С одной стороны, французы пристально наблюдали за нами и за немецким пароходом, который привели накануне, и освещали воду прожекторами чуть ли не каждые полминуты. С другой, мы находились более чем в миле от берега, а залив, как считалось, кишит акулами. Таким образом, плавание к земле едва ли обещало спасение, даже если бы у Вонга уцелели обе руки. Нет, нам нужно пересидеть сегодняшнюю ночь и посмотреть, какие возможности предоставятся утром.
Взошла луна, точнее узкий светящийся полумесяц. Завтрашняя и послезавтрашняя ночи будут безлунными. Потом новолуние возвестит о начале мусульманского месяца Зуль-хиджа и начале сезона хаджа. Если восход луны мы встретим не в Джидде, значит наши пассажиры пропустят паломничество, к которому большинство из них готовилось всю жизнь, преодолевая бог знает какие препятствия — и всё из-за войны белых людей в христианской Европе.
Паломники были в основном простыми и неграмотными обитателями малайских кампонгов, совершенно неосведомленными об остальном мире. Но даже весьма недалекие среди них заметили нашу встречу с французским крейсером и отход в Джибути. Даже если они не учили географию, то фазы луны знали получше любого читателя газет и наверняка поняли, что место, где мы бросили на ночь якорь, точно не Джидда. Стоя на мостике, я отметил в темноте, как обычный, мягкий гул готовящихся ко сну паломников перерос в озлобленное, раздражительное гудение, когда они собрались группами под навесами.
Наступила непростая ночь для всех нас. Солнце наконец появилось на горизонте на востоке, со стороны моря, осветив бесплодные горы, и муэдзин призвал к утренней молитве. «Вильнев» стоял на якоре примерно в полутора километрах от порта, в то время как маленькая французская канонерка находилась неподалеку от нашего правого борта. Казалось, что их вооруженные матросы полностью заняты немецкой добычей и норвежским парусным судном, которое подошло ночью.
Большую часть дня мы пролежали, жарясь под африканским солнцем, молчаливые и раздраженные от разочарования. Когда из-за остановки судна больше ветер больше не гулял по палубам, стало нестерпимо жарко. Пассажиры переносили это особенно болезненно. Дети беспокойно кричали. Женщины слабели в пульсирующей жаре. Группы мужчин сидели со скрещенными ногами на палубе и вели оживленные споры. Я не понимал ни слова, но догадывался, что пожилые деревенские жители с седыми усами и в фетровых шляпах без полей настаивали на осторожности, а молодые люди призывали действовать.
К полудню жара стала такой невыносимой, что почти все, пассажиры и команда, искали хоть какую-то тень. Я находился под навесом мостика, но когда посмотрел сверху вниз на носовую часть, куда не доходили навесы, то увидел к своему удивлению, как группа из пяти-шести молодых малайцев сидит на палубе на самом солнцепеке, совершенно равнодушная к его лучам.
Заинтересовавшись, я стал незаметно за ними наблюдать. Это напоминало некую игру, но я никак не мог разглядеть ни кубика, ни доски, ни каких-либо других атрибутов. И все же малайцы выглядели чрезвычайно сосредоточенными, как игроки в покер со ставкой в тысячи долларов. Наконец один наклонился вперед и медленно, уверенно и с равномерным нажимом описал кончиком пальца круг на раскаленных досках палубы. Другие завороженно смотрели, сидя как истуканы. Я упомянул об этом капитану Зварту, который беспокойно вышагивал по мостику, шепотом проклиная французский военно-морской флот. Он много лет прожил в Индии, поэтому, возможно, знал эту игру. Когда я описал ему происходящее, он вытаращил глаза, а с обычно румяного лица внезапно схлынули все краски.
— Что он сделал?
— Нарисовал пальцем круг на палубе, вот так. Они все, казалось, поглощены этим занятием.
Капельки пота выступили у него на лбу, хотя и без этого из-за ужасной жары его можно было выжимать.
— Быстро, Силано! Ради бога, спускайте шлюпку и пошлите на французский корабль за помощью. Попросите их немедленно прислать сюда вооруженный отряд. Вот, — он обернулся ко мне, — вот ключ от сейфа с оружием в моей каюте. Там найдёте шесть револьверов под замком. Быстро принесите сюда, чтобы я мог их раздать, потом собирайте своих людей. Мы будем удерживать мостик, а вы — корму и машинное отделение. Возьмите два револьвера и вооружите своих людей кофель-нагелями, затем велите Преториусу задраить люки машинного отделения. Если мы оттесним дикарей на нос и квартердек, то сможем хотя бы их разделить.
Я побежал вниз в каюту Зварта и вытащил револьверы из сейфа, взял две коробки с патронами и вернулся назад к мостику их раздать, затем поторопился на нижние палубы, чтобы предупредить главного механика. Вонга послали передать Старшему и Младшему беям из Вены и другим китайцам, чтобы спускались в машинное отделение и помогли команде забаррикадировать сходные трапы. Тем временем Кайндель с третьим помощником и я воздвигли баррикады из коробок, мебели и ящиков для защиты кормовой части палубы.
Только что спустили шлюпку, и Ян Хендрик Силано с двумя матросами на максимальной скорости гребли в сторону «Вильнева», чтобы попросить подмогу. Помощь пришла, но весьма ограниченная: всего лишь отделение морских пехотинцев, состоящее из сержанта и десяти рядовых. Они со скучающим видом заняли позицию на мостике в центре судна, очевидно, недоумевая, к чему такая суета из-за нескольких сотен невооруженных малайцев, половина из которых — женщины с детьми и старики. В тоскливом, изматывающем пекле корабль накрыла тревожная тишина.