Под стягом Габсбургской империи - Страница 57

Но в любом случае, разве присяга офицера благородного императорского дома Австрии не обязывает продолжить и посмотреть, как далеко я смогу зайти с этим обманом? Эти люди явно участвуют в каком-то заговоре на высоком уровне, по-видимому, с ведома и при попустительстве людей на нашей стороне границы. Заговор был, конечно, преступным и возможно даже политическим. Но в любом случае, с учетом националистических настроений в Сербии 1914 года, вполне вероятной целью является Австрия. Нет, мой долг — попытать удачу и внедриться в их группировку, чтобы узнать по возможности больше. Тогда, если выживу, я смогу бежать к своим и передать все сведения в полицию.

Прибывший собеседник выглядел весьма обнадеживающе: мощный, высокий, красивый мужчина с густой, черной как смоль бородой, в которой время от времени вспыхивали идеально белые зубы, как луч маяка в темную ночь. Когда он поприветствовал меня и сжал руку так, что хрустнули кости, я заметил, что он говорит по-сербски с ярко выраженным черногорским акцентом.

— Ну, Прохазка, добро пожаловать в Белград. Позволь представиться: майор Мирко Драганич, также известный как Муравей. — Он засмеялся, из бороды сверкнули белые зубы. — Хорошее прозвище, не правда ли, для малыша вроде меня? Я сам выбрал его для смеха, в точности так же, как назвал тебя, Прохазка, по имени того осла, австрийского консула. Неплохая шутка, а? Беда с этими сербами в Сербии, вечно ходят мрачные.

Меня осенило: так значит, кличку мне придумали в честь Оскара Прохазки (с которым я не состоял в родстве), австро-венгерского консула в Призрене . Когда в прошлом году его избили, предположительно офицеры сербской армии, венская пресса целую неделю кипела патриотическим негодованием, а потом забыла об этом напрочь.

— Так что же, Прохазка, говорит Сокол? Ступанич утверждает, что тебя прислали с приказом действовать.

Настал момент, которого я боялся: безусловно, потребуется дополнительная информация о загадочном Соколе. Я подготовил уклончивый ответ, на самом деле не веря, что это спасет. Хотя он и не понадобился: к счастью для меня, майор Драганич был экспансивным экстравертом, тяготел к театральности, и, как правило, задав вопрос, отвечал на него сам.

— Всё верно, — ответил я, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Отлично. Тогда начнем действовать. Кабан попадет в нашу ловушку, а охотники тут как тут. Они не промахнутся.

Кабан, подумал я. Неужели это на самом деле контрабанда свиней? Или я уже вовлечен в дела, связанные с убийством? Меня внезапно поразила мысль, что, вполне возможно, я оказался втянут не в сербский заговор против Австрии, а в финансируемый Австрией заговор против сербского государства: возможно, заговор с убийством их премьер-министра Пашича или даже самого короля Петра . Это было отнюдь не странное или мелодраматическое умозаключение: в этой бурлящей маленькой стране заговор был образом жизни, а политика зачастую мало чем отличалась от разборок шаек преступников. Всего в нескольких сотнях метров от кафе «Под златна грана» в 1903 году уничтожили тогдашнего короля Александра Обреновича и всю королевскую семью: их противник Карагеоргиевич и антиправительственные армейские офицеры расстреляли их, а затем разрубили на части в ночной кровавой бойне.

Дунайскую монархию беспокоило, что Сербия была до сих пор официально дружественным государством, но в течение многих лет отношения оставались напряженными, и нет ничего удивительного в том, что в Вене тайно поддержали одну их многочисленных группировок. Взять «майора» Драганича: не сам ли он присвоил себе воинское звание, как часто бывает на Балканах, где бабушки и камеристки иногда знают о пехотной войне больше, чем весь шведский Генеральный штаб? Или он настоящий армейский офицер? При взгляде на него, несмотря на театральность и определенно манеры гражданского учебного заведения, я бы скорее посчитал его человеком, не понаслышке знающим свист пуль. Он некоторое время пристально смотрел вниз из окна на грязный переулок, очевидно погрузившись в размышления. Наконец он заговорил.

— Ну, тогда двадцать пятого июня всё и произойдет. Воины отечества уже начали прибывать на место. — Он повернулся ко мне с улыбкой. — Но, без сомнения, Сокол захочет, чтобы ты отчитался о том, как мы тратим его деньги, так что, возможно, мы спустимся вниз, и ты познакомишься с некоторыми моими учениками. Ступанич пригласил двоих из них с тобой встретиться, а потом можешь посмотреть на церемонию присяги. Тогда завтра я проведу тебя через туннель. Идем!

Он хлопнул меня по плечу и чуть не сбил с ног. Это было похоже на удар мешком с мокрым песком. Потом мы направились вниз по темной, шаткой лестнице. Наступил вечер, темную заднюю комнату «Под златна грана» освещали керосиновые лампы. Когда мы вошли, в нос ударила густая вонь жареного лука, кофе и дешевых сигарет, будто бросилась навстречу большая, неухоженная и вонючая собака. Когда глаза привыкли к тусклому свету, я узнал Ступанича и одного из его спутников, сидящих за столом в глубине комнаты. Их сопровождали двое юнцов лет девятнадцати-двадцати с землистого цвета лицами, которые странно выглядели в потертых костюмах и с жидкой порослью на верхней губе (в те времена взрослого серба без усов сравнивали с польским трезвенником, только это было еще более подозрительно). Один из них носил мусульманскую феску, а другой — неряшливое соломенное канотье. Они встали, чтобы поприветствовать нас.

— Прохазка, — усмехнулся Драганич, — позволь представить двух наших последних новобранцев: Мехмет Дусич и Илья Карджежев, оба — студенты Белградского университета.